Жизнь замечательных имен

Исследуя происхождение не вполне обычной фамилии некрасовского героя, дедушки Мазая, я обнаружил в Википедии статью о его, казалось бы, однофамильце, Филипе Мазае. "Ого!" - Сказал я сам себе. Про  Макара Мазая, героического сталевара из города Мариуполя, я знал. А вот про Филипа Мазая ничего не слыхал.

Прочтя статью, я понял, что в данном случае речь идет не об однофамильце и не о родственнике. Филип Мазай оказался Филиппо Маццеи (Philippo Mazzei) (1730 — 1816), который будучи итальянцем по рождению, стал между тем национальным героем США. Похоже, что именно ему, а не Томасу Джефферсону принадлежат слова, с которых начинается Конституция США. По неизвестной причине в русской транскрипции он стал однофамильцем знаменитого спасителя зайцев.

То есть, причина такого превращения как раз ясна. С неправильной  передачей на русском языке иностранных  имен собственных приходится сталкиваться довольно часто. И дело не в том, насколько восприимчив русский язык к чужим веяниям. Перевод имен - это всеобщая проблема для лингвистов и переводчиков.

Имя собственное одного языка в отличие от имени нарицательного, на другой язык не переводят а транскрибируют. Наиболее известное (и очень уместное) исключение из этого правила: переводчик В.Левик переименовал одну из главных героинь "Зимней сказки" В.Шекспира, которую в оригинале зовут Perdita ("Потерянная") в Утрату. И правильно сделал - иначе не избежать бы хохота в зале. Моя покойная теща, учительница французского языка, постоянно сталкивалась с буйным весельем пятиклассников, узнавших, что "потерянный" по-французски "пердю".

Итак, что значит правильный "перевод" на русский язык имени собственного? Это значит, что на русском языке оно должно звучать насколько это возможно так же, как на языке иностранном. Просто, правда? Теперь посмотрим, что же мешает этой очевидной простоте.

Во-первых, в языке, на который транскрибируют имя, может не оказаться звуков, похожих на звуки языка переводимого. И Мао Цзэдун в русском языке, и  Mao Zedong в английском достаточно далеки от китайского произношения имени "великого кормчего", которое к тому же в разных областях Китая произносят по разному.

Когда Советский Союз развалился, столица Киргизии, город Фрунзе, вновь стал Бишкеком. Это при том, что в России еще живы были и Свердловск, и Ленинград. Образованные киргизы, словно бы оправдываясь перед бывшим "старшим братом", поясняли, что 65 лет их народ, в языке которого отсутствуют звуки, обозначаемые русскими буквами "Ф" и "З", не могли правильно произнести название собственной столицы. У них получалось, что-то вроде "Пурунде"

Еще большая путаница происходит при передаче  имени собственного из одного языка в другой через язык-посредник. Тут уж эффекта "испорченного телефона" никак не избежать. Самый яркий случай - внедрение в европейские языки библейских имен. Подавляющее большинство из них - еврейские или арамейские, но в Европу они попали через посредство языка греческого, а потом и латыни. Ни в греческом, ни в латыни шипящих звуков не было, а в языках семитских они присутствуют. Греки заменяли шипящие звуки в  варварских именах на звук, обозначавшийся буквой "кси" (ξ). Римляне, а после и славянские просветители транскрибировали этот звук в своих языках, как "s" и "с" соответственно.  В результате Моше стал Моисеем (или Мозесом, или Моизом), а Игошуа - Иисусом (Джезусом, Хесусом). Это еще ничего! Некоторое подобие все-таки сохраняется. А вот попробуйте догадаться, как в оригинале звали персидского царя, известного нам под греческим именем Артаксеркс. Тайна, скрытая временем! Но еврейский вариант Ахашверош, думается, ближе к оригиналу, чем греческий.

Даже при переходе между европейскими языками, проживающими так сказать в общей квартире, и связанными общим алфавитом, историей и мифологией, имена собственные могут претерпевать удивительные превращения. Разительнейший пример - имя и фамилия известного немецкого поэта Хайнриха Хайне, пришедшее в русский язык через посредство французского и утвердившаяся здесь в виде "Генрих Гейне". Где то море, где та дача? Роман о приключениях рыцаря печального образа впервые попал в Россию во французском переводе. Отчего с несчастным Дон-Кихотом (Don Quijote) чуть не произошло еще одно несчастье. В далекой заснеженной России он имел шанс стать Дон-Кишотом (Don Quichotte), каковым, кстати, стал под знойным небом Израиля.

То, что европейские языки используют латинский алфавит, иной раз только запутывает задачу. В немецком языке буква "Z"  обозначает звук "Ц", а в английском - звук "З". В языкознании известен закон распределения слов по частотам, называемый то законом Ципфа, то законом Зипфа, поскольку он был открыт американским лингвистом с немецкой фамилией Джорджем Кингсли Ципфом (George Kingsley Zipf) (1902  - 1950). Та же история произошла и с итальянским семейством Якуцци (Jacuzzi) в начале 20-го века эмигрировавшим в США. В Америке они стали Джакузи. В 1956 году Кандидо Джакузи (Candido Jacuzzi) (1903—1986) изобрел ванну для гидромассажа. По видимому, и фамилия Маццеи превратилась в Мазай, заплутав в дебрях англосаксонского  и славянского наречий.  

В том же немецком языке дифтонги "ST" и "SP" читаются, как "ШТ" и "ШП" соответственно. По этой причине Альберт Айнштайн (Einstein) эмигрировав из Германии в США стал Альбертом Эйнстейном. А в русском языке прижился странный англо-немецкий гибрид, Эйнштейн. Другой физик, венгр Лео Силард (Szilárd Leó) (1898 — 1964) благодаря неправильному прочтению своей фамилии переводчиками во многих советских книгах фигурировал, как Сциллард (почему не Сзилард?). Кстати, в венгерском языке есть еще одна особенность, о которой следует знать: фамилия всегда ставится на первое место, а имя - на второе. Переехав в Америку из Германии Штрауссы и Штиглицы становятся Страуссами и Стиглицами. По этой причине изобретателя джинсов по-русски следовало бы называть, как его называют в Америке: Ливаем Страуссом, но уж никак не Леви Штрауссом, как это делали советские фарцовщики.

Вторая трудность при транскрибировании имен может возникнуть из-за того, что имя собственное, которое уже транскрибировали однажды неправильно, обосновалось в новой языковой среде и повторный, правильный, перевод только запутает ситуацию. Никому не придет в голову "обновлять" библейские имена и названия. Так же и Генриху Гейне, придется жить в русском языке и в литературе под привычным для русских, хотя и неправильным, именем.

В русских переводах у доктора, друга знаменитого британского сыщика (Watson) две фамилии: Ватсон и Уотсон. Вторая транскрипция, более правильная, постепенно вытесняет первую. Хорошо, что Вальтера Скотта и Даниэля Дефо после революции перевели заново. А то бы мы до сих пор восхищались приключениями рыцаря Ивангое ( Ivanhoe) и Робинзона Крузое (Robinson Crusoe). По всем правилам английского чтения следовало бы и Робинзону стать Робинсоном, но здесь уже сыграла свою роль читательская традиция.

Та же инерция традиции срабатывает при именовании исторических личностей. Королей Франции в России продолжали нарекать древнефранкским именем Людовик, хотя современники уже в 17-м веке именовали их по-французски, Луи. Про французского короля, которого российские учебники истории продолжают называть на немецкий манер Генрихом IV (Henri IV) (1553 — 1610), сами французы сложили песенку:

Жил был Анри четвертый, 

Он славный был король.

Ну, и конечно, всякий хоть немного знающий английский язык поймет, что ни Карлов, ни Иоаннов, ни Георгов среди властителей Британии не было. Были Чарльзы, Джоны и Джорджи. Нынешнего наследника королевской короны,  Уильяма, похоже, никто из говорящих по-русски Вильгельмом уже не называет.

Статья опубликована на сайте Школа жизни





Полезные ссылки:

В Париже рядом с Лувром стоит позолоченная конная статуя, изображающая Жанну д'Арк. Девушку, которую французы не без основания считают спасительницей Франции. Строго говоря, англичане тоже должны были бы поставить ей памятник на своем берегу Канала. Не будь побед Жанны д'Арк, английские короли, вполне возможно, располовинили бы Францию и приобрели владения  на континенте. В результате чего история Великобритании могла бы пойти совсем по-другому. И в том, другом, варианте страна имела шанс оказаться не только не великой, но даже и не Британией... Впрочем, история не знает сослагательного наклонения.

История также не любит повторений. Бывает, что в спасители отечества она назначает не хрупкую, безграмотную, преданную Богу,  девушку. а грубого, лишенного всяких сентиментов, мужчину. Которого трудно представить с копьем в руке, верхом на коне. Правда, и отечество ему пришлось спасать другое, и опасностью его стране грозили отнюдь не вражеские войска...

Джона Пайрпонта Моргана (John Pierpont Morgan) (1837 - 1913), в самом деле, трудно было представить доблестным рыцарем. А вот капитаном на палубе пиратского корабля он виделся многим. И хотя к жестокому пирату Генри Моргану (1635 — 1688), разбойничавшему в Карибском море, Морган-банкир никакого отношения не имел, сравнение, что называется, лежало на поверхности. И неоднократно использовалось в советские времена авторами книжек, начинавшихся словами вроде  "Все крупные современные состояния нажиты самым бесчестным путем".

Такой книжкой  с подчеркнутой первой фразой - помните? - Остап Бендер пугал подпольного миллионера Корейко. Называлась она «Капиталистические акулы».

На капитана пиратского корабля Пайрпонт Морган стал походить уже в зрелом возрасте. Будучи первым банкиром США, он безжалостно устранял конкурентов. Да и с соратниками тоже не церемонился. Знаменитый фотограф Эдвард Стайкен (Edward J. Steichen) (1879 –  1973) сказал однажды: "Глядеть в глаза Моргану все равно, что изучать фары приближающегося паровоза. И хорошо, если в этот момент, вы не стоите на рельсах"  Кстати, Э.Стайкен был, действительно великим фотографом. Сделанный им фотопортрет миллионера очень хорошо передает непреклонный характер и жестокую волю героя. Даже палка, на которую Дж.П.Морган опирается, выглядит как нож.

В детстве же и в отрочестве паренек могучим телосложением не отличался. Его мучили все возможные болезни: дерматит, артрит, эпилепсия... В 1852 году родители отправили сына оздоровляться на Азорские острова. Тропический климат свое дело сделал. За год юный Джон расцвел. Болезни не исчезли, но были загнаны внутрь и Джон смог к ним "привыкнуть". Всю свою последующую жизнь он ежегодно на три месяца уезжал в Европу поправлять здоровье. Зато оставшиеся девять месяцев Дж.Морган работал, как вол.

Карьера банкира перешла к Джону от отца, известного в Бостоне финансиста Джуниуса Моргана. Кстати, Пайрпонт (в некоторых книжках пишут Пирпонт) - это не второе имя, а, как часто водится у американцев, фамилия матери. Фамилии Джона Фитцджеральда Кеннеди и Франклина Делано Рузвельта образованы по тому же образцу.

Отец позаботился о том, чтобы наследник его дела и его состояния получил основательное образование. После окончания школы в Америке, Джон провел несколько лет в Швейцарии, а затем закончил Геттингенский университет. Так что по-немецки и по-французски Дж.Морган говорил свободно. В Геттингене он получил степень по истории искусств. Искусство стало его непреходящей любовью на всю жизнь.

Но возвратимся к жестокой прозе жизни. В конце 1850-х годов Джон Морган начал свою карьеру финансиста. Финансист того времени так же мало походил на лощеных современных магнатов, как, скажем, жестокий Генри Морган на импозантного капитана современного многопалубного круизного судна.

Это было время, когда деньги, оставаясь символом царственного величия и королевского могущества, приобрели новую профессию. Финансовые потоки стали  кровью в организме возникающего индустриального общества. Соответственно, в экономической (и не только) жизни развитых государств на первые роли стали выходить хозяева и продавцы этой крови, финансисты.

В общественном сознании также начался серьезный сдвиг. Образ Гобсека, сидящего на несметных сокровищах и не дающего эти сокровища растратить, сменился образом адмирала посылающего в бой свои корабли. Да хотя бы и пирата, но смелого и дальновидного командира! Эффективного менеджера конца девятнадцатого века!

И все же права была уже упомянутая книжка «Капиталистические акулы»! Действия Дж.Моргана-финансиста ни в коем случае нельзя было назвать моральными. Начать хотя бы с того, что первой его успешной операцией была перепродажа оружия во время Гражданской войны в США (1861 - 1865). Северянам всучили уже списанные винтовки по такой цене, что чистая прибыль составила 25%! Но в пиратском бизнесе главное - не столько ловко захватить добычу, сколько не быть повешенным на рее. Прикрытие в правительственных кругах у Дж.П. было хорошее. Когда комиссия Конгресса расследовала это дело, Моргана к ответственности не привлекли.

В своей деятельности Дж.Морган не раз конфликтовал с государством, но постоянно выходил сухим из воды благодаря все тому же покровительству в высших эшелонах власти.  На спекуляциях золотом во время той же Гражданской войны Морган заработал 132 тыс. долларов чистой прибыли. И, похоже, самым большим наказанием был для него гнев отца. Человека старомодного, считавшего доходы, полученные на кризисе валютной системы родного государства доходами безнравственными.

Большую часть своего богатства, более 80 миллионов долларов, Дж.Пайрпонт Морган составил на бизнесе вполне пиратском - недружественных поглощениях. То есть был это разбой, но введенный во вполне законные рамки. Морган попросту скупал акции "понравившегося" предприятия. Нравилось Моргану, естественно, то, что приносило максимальную прибыль. Он вкладывал свои деньги в железные дороги, металлургические заводы, в зарождавшуюся электротехническую отрасль и в телефонию.  Шесть гигантов современной американской индустрии были созданы благодаря деньгам Дж.Моргана. И не в меньшей степени, благодаря его жесткости и жестокости  в бизнесе.

Создатель гигантских корпораций, Дж.Пайрпонт Морган был противником рыночной конкуренции. Он считал, что борьба за рынок отвлекает компании от главного, зарабатывания денег. И здесь, как ни странно, он сходился во взглядах с самыми ярыми противниками капитализма, видевшими в укрупнении капиталистического производства путь к объединению пролетариев и приближению светлого коммунистического будущего.

Однако, не социалисты были главными врагами Моргана, а родное государство. Политики США прекрасно видели, что появление монополий приводит к крушению главной основы американского образа жизни, свободной конкуренции. Кроме того, в царстве монополий самим политикам отводилась незавидная доля. Из повелителей государства они превращались в прислужников Морганов и Рокфеллеров.

Основания для таких опасений были немалые. По оценке историков, в конце 19-го века в распоряжении Дж. Моргана денег было больше, чем в распоряжении всех Соединенных Штатов Америки. О чем было написано в занятной книжице "Капиталистические акулы", которую подпольный миллионер Александр Иванович Корейко обязательно бы купил, будь у него свободные деньги. Кстати, прозвище Дж.Пайрпонта Моргана в деловых (и не только  деловых) кругах было "Shark" ("Акула"). Потому что проглотить он мог кого-угодно, не подавившись.

Государство, насколько могло, ограничивало безграничные аппетиты «акулы»-Моргана, и естественно, тот отвечал взаимной неприязнью правительству и правительственным структурам.  Но именно Моргану пришлось уже на закате своей жизни спасать свою страну от страшной катастрофы - обвала фондовых рынков.

Историки называют этот кризис «биржевой паникой 1907 года». Все началось с того, что в 1906 году Великобритания увеличила учетную ставку. Начался отток капиталов из США в Великобританию. Закон природы – рыба ищет где глубже, а деньги кочуют туда, где больше платят за заем. Надо сказать, что канал перекачки золота из США в Англию еще со времен Гражданской войны надежно контролировался банком Моргана. И Морган  получал от этого контроля немалую выгоду.

Отток капиталов ухудшил финансовую ситуацию в США. Но беда не ходит одна. В середине 1907 года на мировом рынке произошло падение цен на медь. В результате сильно обесценились акции медного концерна «United Cupper». Это был один из тех гигантов-монополистов, создание которых так приветствовал Морган. «United Cupper» считался  абсолютно «непотопляемым». Акции этого концерна финансисты расценивали как надежнейшее средство вложения денег, наряду с государственными облигациями развитых индустриальных стран. Акции  «United Cupper» покупали многие брокерские фирмы и коммерческие банки, чтобы придать солидность своим инвестиционным портфелям.

Как видим, правы были американские политики, старавшиеся ограничить монополизацию экономики страны. Крушение одной из монополий обернулось цепной реакцией разорений зависящих от нее крупных и мелких предприятий. Началась массовая продажа вышедших из доверия ценных бумаг. В результате курс акций на Нью-Йоркской фондовой бирже катастрофически упал.  Показатель биржевой активности, индекс Доу-Джонса, во второй половине октября 1907 года  за несколько дней снизился на 30 – 40 %.

Ценные бумаги мгновенно потеряли свою ценность. Вкладчики утратили доверие к банкам и начали забирать из них свои деньги. У банков не оказалось наличных для выплаты всех своих долгов. Один за другим они стали объявлять о банкротстве. Банковские чеки мгновенно перестали принимать по всей стране. Никто не был уверен, что полученный чек удастся обналичить. Поскольку за все и везде стали требовать оплаты наличными, возникла острая нехватка наличных средств. Денег стало не достать, а процентные ставки по кредитам взлетели на поднебесную высоту.

Министерство финансов США вступило в борьбу с катастрофой слишком поздно. Главным банкам страны были выделены значительные суммы наличных денег. Но этих денег уже не хватило на то, чтобы погасить панику. Государству не хватало собственных денег! Оно не могло расплатиться по своим же обязательствам! Трудно предвидеть, какой катастрофой мог бы стать развал финансовой системы США.

И тогда на поле боя  вышел престарелый Джон Пайрпонт Морган.  Денег у него в распоряжении, как уже было сказано, было больше, чем у государства. Эти деньги в решающий момент он направил в нужное русло. Группе центральных банков Морган предоставил кредит из собственных средств на очень льготных условиях. Кроме того, тем предприятиям, чьи деньги хранились в банке Моргана, были досрочно выплачены проценты и дивиденды. Паника была погашена, доверие к банкам начало восстанавливаться.

Морган сделал еще одну вещь, которую не могло и не имело права делать государство. Он попросил крупных биржевых спекулянтов на некоторое время прекратить торги на бирже и не играть на понижение акций. Просьба Моргана в то время оказалась более весомой, чем приказ. Вряд ли кто-нибудь захотел бы ему перечить. Нью-Йоркская фондовая биржа – главный источник рыночной паники – на несколько дней прекратила свою работу.

С большим трудом порядок на рынке фондовых бумаг был восстановлен.

Подвиг Дж.Моргана можно в полной мере оценить как патриотический акт. Ведь действовал он, казалось бы, во вред себе, спасая от гибели главного врага, правительство США. Не рассчитывая на то, что деятели из Вашингтона решат поставить ему золоченый памятник. Какой там памятник! Правительство даже не прекратило начатое против Моргана расследование в нарушении антимонопольного законодательства. И только смерть банкира избавила его если не от суда, то от длительных судебных разбирательств.

Статья опубликована на сайте Школа жизни


Полезные ссылки:

1. История успеха Джона Пирпойнта Моргана


2. Королевский размах богатства


3. Кто такоя Салли Вест и какую роль она сыграла в жизни Дж.П.Моргана?


4. О кризисе 1907 года


5. Биография Дж.П.Моргана на Википедии (англ.)


6. Ценитель истинных ценностей

Журнал американских деловых людей недаром называется "Fortune". Фортуна, удача в любом бизнесе играет немаловажную роль. Не повезет - и даже самые, казалось бы, продуманные бизнесы "вылетают в трубу". Как правило, не оставляя о себе памяти. Кто станет вспоминать о неудачах? 

Между тем, один неудавшийся бизнес яркой страницей вошел в историю США. И поныне, американцы, рассказывая о героической истории освоения  своей страны, обязательно вспоминают один из романтических эпизодов этой истории - «Пони-экспресс» (Pony Express).

От Нью-Йорка до Сан-Франциско 3900 километров. Это, как расстояние от Москвы до Красноярска. Изрядно!  Поэтому люди с Восточного побережья добирались до Калифорнии долго и трудно. Дорога через прерии и через Скалистые гору занимала несколько месяцев и была открыта только с апреля по сентябрь. Путь «на перекладных» через Панамский перешеек (канал там прорыли гораздо позже ) был тоже небезопасным и длинным: те же несколько месяцев. И даже доставка почты (тоже через Панамский перешеек, а потом пароходом до Сан-Франциско) занимала один-два месяца. Грузы шли и того дольше. Корабли огибали всю Америку, заплывая в поисках попутного ветра аж до Гавайских островов. А поскольку все товары в Калифорнию доставляли на кораблях, цены на все здесь были заоблачными. Соответственно, и калифорнийский доллар был дороже того же доллара в Нью-Йорке, в Чикаго или в Сент-Луисе. Кроме того, имела хождение собственная валюта: золотой песок.

Что это значило? А значило это то, что золотая Калифорния постепенно отдалялась от прочих американских штатов. Отдалялась в первую очередь экономически. И если не позаботиться о путях сообщения с Калифорнией, она естественным путем перестанет быть американским штатом. Даже без вмешательства каких-либо внешних врагов. Это политики в Вашингтоне понимали все более отчетливо.

К 1860 году из долины Миссисипи в Сан-Франциско уже ходили по степям Техаса почтовые дилижансы. Но бесперебойного почтового сообщения это не обеспечивало. Проезжих дорог было немного, и дороги эти были плохие. Коренным образом изменить ситуацию с доставкой почты на Западное побережье взялась курьерская компания «Пони-экспресс» (Pony Express).

Идея хозяев компании была простая. На всем протяжении маршрута через каждые 10-15 миль (15 – 20 километров) они построили почтовые станции, где менялись лошади и курьеры. 10 – 15 миль – это максимальное расстояние, которое может преодолеть лошадь на полном галопе, развивая при этом скорость около 60 километров в час.

Трассу маршрута намеренно проложили по территории северных штатов. Уже тогда война между американскими Севером и Югом была почти очевидной. Связь с Калифорнией должна была осуществляться даже если боевые действия все же начнутся.

Крайней восточной точкой пути был выбран город Сент-Джозеф в штате Миссури. Он в то время находился на границе цивилизации. Сюда уже дошла железная дорога и была протянута телеграфная линия.  Расстояние между Сент-Джозефом и крайней западной точкой почтового пути, городом Сакраменто, составляло 1966 миль (3106 километров).

В качестве «скаковой силы» были выбраны быстроногие мустанги и легкие, выносливые, индейские пони, благодаря которым новая курьерская служба и получила свое название. И мустанги, и индейские пони – потомки одичавших несколько столетий назад лошадей, завезенных в Америку испанскими завоевателями. Всего курьерская служба закупила 500 этих выносливых лошадок.

Почтовые отправления размещались в специальной седельной сумке. На каждом углу сумки было по одному карману. Карманы эти запирались на замок. Ключи от замков были только у почтмейстеров на конечных станциях. Вес седельной сумки не превышал 20 фунтов (10 килограмм). Вес был настолько существенным фактором, что телеграммы и газеты, требующие доставки на Запад, печатали на тонкой и легкой бумаге.

Лошадей меняли на каждой станции, курьер же преодолевал без отдыха от 3 до 5 перегонов. Примчавшись на станцию, он спешивался, переносил седельную сумку на свежую лошадь и скакал дальше. Таким образом, корреспонденция преодолевала весь путь с востока на запад за 10 дней. Из Сакраменто почту на пароходе отправляли в Сан-Франциско. Если курьер опаздывал на пароход, он обязан продолжить путь до Сан-Франциско и сдать почту там.

Курьеров подбирали невысоких, худощавых, не старше 18 лет и не тяжелее 65 килограммов. Особое предпочтение отдавалось сиротам. 120 юных почтальонов «Пони Экспресс» были бесстрашным и рисковым воинством.

Воистину, воинством. Каждый курьер, поступая на службу, давал клятву не пить, не сквернословить и не ссориться с другими служащими компании. А также доставить почту, во что бы то ни стало, пусть даже ценой собственной жизни.

 "Пони-экспресс" в качестве девиза выбрала фразу: «Почта должна быть доставлена при любых обстоятельствах». И действительно все обстояло именно так. Почтовые курьеры ежеминутно подвергался опасности нападения, бывало, что лошади без курьера доставляли на ближайшую станцию только сумку с почтой, а судьба всадника оставалась неизвестной. Кроме спешной почты фирма «Пони-экспресс» перевозила золотой песок и слитки из Калифорнии.

Курьера вооружали двумя револьверами  «Кольт» и охотничим ножом. Оружие было совсем не лишним. Почтовый путь проходил по диким прериям. Здесь хозяйничали бандиты и вовсе не мирные индейцы. За 18 месяцев работы почты погибло 17 курьеров.

Например, курьеру Биллу Тейту было всего 14 лет.  Однажды его подстерегли и окружили индейцы. Тейт не сдался и, в конце концов,  был убит. С лошади он упал вместе с седельной сумкой  и последним движением прикрыл её своим телом. Отвага мальчика удивила индейцев. Они положили сумку на коня и отпустили мустанга. Через несколько часов лошадь без седока сама привезла почту к месту назначения.

Казалось, что не только люди, но и кони давали присягу. Мустанг по кличке «Черный Билли» был ранен двумя индейскими стрелами. Ранен был и его седок. Конь сам доставил потерявшего сознание почтальона и почту к следующей станции на маршруте. Другой конь прославился тем, что рванул с места не дождавшись, пока его хозяин вскочит в седло. Не управляемый никем скакун галопом добрался до следующей почтовой станции.

Все эти  героические случаи окружили и «Пони-экспресс», и  профессию почтальона романтическим флером, который не рассеялся и за сто лет. Герой постапокалиптического фильма, вышедшего в 1997 году, неспроста выдает себя за почтальона, человека героической профессии.

Но прикончили «Пони-экспресс» не бандиты и не индейцы, а технический прогресс. 24 октября 1861 года был пущен в эксплуатацию Трансконтинентальный телеграф. Сообщения из Нью-Йорка в Сан-Франциско стали доходить со скоростью света. А 26 октября того же года было объявлено о прекращении существования компании.

У американского художника Джорджа Мартина Оттингера (George Martin Ottinger) есть трогательная картина. Рабочие ставят столбы телеграфа, а мимо скачет последний курьер «Пони-Экспресса». Произошло это событие  21 ноября 1861 года.

Как уже было сказано, создатели компании потерпели грандиозные убытки: 200 тысяч долларов. Обустроенный «Пони-Экспрессом» маршрут использовали другие транспортные компании для перевозки  грузов, которые по телеграфу, естественно, не передашь. А уже спустя менне чем десять лет по тому же пути проложили и трансконтинентальную  железную дорогу. Теперь пассажиры и багаж из Нью-Йорка до Сан-Франциско добирались всего за  неделю.

Статья опубликована на сайте Школа жизни



Полезные ссылки:

1. Сайт о Ливае Страуссе, изобретателе джинсов.
2. Рассказ о Пони Экспресс на сайте, посвященном истории Америки в 19-м веке
3.  История Пони-Экспресс на русском сайте компании
4.  Пони-экспресс — Википедия

Тем, что не Колумб Америку открыл сейчас никого не удивишь. Каких только теорий по этому поводу не существует! Согласно этим теориям Америку открывали и викинги, и тамплиеры, и китайские мореплаватели. А еще - факт, абсолютно подтвержденный документально - в Америку раньше Колумба сплавал бристольский капитан Джон Кабот (John Cabot) (ок. 1450-1498).

Однако, Америку пришлось открывать и самим ее жителям, американцам. И история открытия ими своего континента не менее интересна, чем история мореплаваний Колумба.

Сейчас Луизиана - небольшой штат в устье реки Миссисипи. В 17-м же и в 18-м веке так называлась вся огромная долина этой реки. В 1682 лихой французский предприниматель и офицер Рене-Робер Кавелье де Ла Саль (René-Robert Cavelier de La Salle) (1643 — 1687) со своим напарником Анри де Тонти (Henri de Tonti)(1649 –1704) на индейских пирогах спустился по Миссисипи сверху, от того места, где в нее впадает река Иллинойс,  до самого устья. После чего назвал этот край Луизианой в честь правившего тогда во Франции монарха, Людовика (Луи) XIV. Назвал и присоединил к Новой Франции, обширным французским владениям в Америке. «Король-солнце» благосклонно принял этот подарок.

В свое время Франция, владея долиной Миссисипи, имела шанс стать главным хозяином североамериканского континента. Но в те времена судьба Америки решалась в Европе. В ходе Семилетней войны (1756—1763) Франция потеряла Канаду.  После этого слабо населенную Луизиану начали по кусочку «откусывать» испанцы и англосаксонские колонисты. У Франции же не было ни сил, ни желания удерживать эту заморскую территорию. Поэтому в 1803 году Луизиана была продана Соединенным Штатам Америки за 15 млн долларов. С процентами по кредиту эта сумма составила 23.2 млн долларов. Один гектар новоприобретенных земель обошелся Соединенным Штатам  в 7 центов. В результате этой сделки США практически удвоили свою  территорию. Сейчас на земле бывшей французской Луизианы размещаются 15 американских штатов.

В 1803 году ценность покупки Луизианы была для американцев совсем не очевидна. Многие считали эту покупку не только пустой тратой денег, но и незаконной. Ведь в Конституции США не было ничего сказано по поводу покупки территорий у других государств. Были и такие, кто предвидел, что эта покупка приведет к неизбежной войне с Испанией, чьи колониальные владения оказывались теперь по соседству. Кое-кто не без основания считал покупку Луизианы бессмысленной. Ведь у  Соединенных Штатов не хватит населения, чтобы заселить такие просторы!

Президент Томас Джефферсон  (Thomas Jefferson) (1743 — 1826) к таким пессимистам не относился. Луизианская сделка произошла при его непосредственном и заинтересованном участии. А когда Соединенные Штаты приросли новой территорией он поручил двум смелым офицерам, капитану Меривезеру Льюису (Meriwether Lewis) (1774 –1809) и его другу, лейтенанту  Уильяму Кларку (William Clark) (1770 – 1838), исследовать эту территорию.

Отряд Льюиса и Кларка состоял из 43 человек. Все необходимое: еда, оружие, лекарства, навигационные приборы, было размещено на трех больших лодках.  Исследователи собирались подняться по правому притоку Миссисипи, реке Миссури,  так далеко, как только смогут, а там… А что будет там, не знал никто.  «Космическая одиссея», да и только!

Почему Льюис и Кларк выбрали для путешествия реку, понятно. Груз экспедиции составлял 6 тонн и лучше всего для его перевозки подходили речные суда. Почему была выбрана река Миссури, тоже легко объяснить. Полноводная река с небыстрым течением, текущая откуда-то с северо-запада. Исток ее по словам местных индейцев находился очень далеко. Очевидно, чем дальше сможет экспедиция продвинуться по Миссури на запад, тем ближе будет конечная ее цель, Тихий океан.

Экспедиция отправилась 14 мая 1804 года из города Сент-Луис. В течение 5 месяцев исследователи медленно продвигались вверх по реке. Перезимовали они у индейцев племени мандан. Это на территории нынешнего штата Северная Дакота. Если посмотреть на карту, то можно увидеть, что экспедиция до зимы прошла чуть меньше половины пути.

Но карты-то как раз у Льюиса и Кларка не было! Карту предстояло составить им самим. Карту неизведанной страны. Пути в этой стране знали только индейцы, да трапперы, белые охотники, которые добывали в здешних краях пушного зверя. Мех тогда и в США, и в Канаде, ценился не меньше, чем золото.

Одного такого траппера, француза Туссена Шарбоне (Toussaint Charbonneau) (1767 -  1843), Льюис и Кларк наняли в качестве переводчика и проводника. Переводчиком он оказался никудышным, поскольку ни одного из индейских языков  толком не освоил, хотя долго жил среди индейцев. Английского языка он тоже не знал. Зато неожиданно полезной оказалась его юная жена, индианка из племени шошонов, которую звали Сакагавея (Sacagawea), (1788 — 1812). Она стала и проводником, и переводчицей экспедиции. Сакагавея договорилась  с индейцами, и те дали лошадей и провиант, что позволило путешественникам преодолеть вставшие на пути Скалистые горы. Естественно, что о существовании этих гор Льюис и Кларк, отправляясь в дорогу, даже не подозревали. Переход через Скалистые горы оказался самой трудной частью пути. Его во многом облегчила Сакагавея, которая показала знакомые ей проходы через перевалы. Но самое главное, присутствие женщины в отряде указывало встречным индейцам на мирные цели экспедиции. У индейцев женщина никогда не сопровождала боевой отряд.

Перевалив через горы, путешественники добрались до реки, которую впоследствии назвали Колумбией. Отсюда на индейских пирогах экспедиция спустилась к Тихому океану. 3 декабря 1805 года цель путешествия была достигнута. Недалеко от устья на берегу реки был построен форт, где участники экспедиции перезимовали.

В обратный путь они выступили 23 марта 1806 года. А уже 23 сентября путешественники возвратились в Сент-Луис.

С экспедиции Льюиса и Кларка началось, так сказать, открытие Америки американцами. Оказалось, что совсем рядом находятся богатства и красоты, которых больше нигде в мире не отыщешь. Так, уже Льюис и Кларк обнаружили в Скалистых горах реку Йеллоустоун, в долине которой сейчас расположен один из замечательных американских национальных парков со множеством гейзеров.

Теперь американцы знали, куда надо двигаться в поисках новых земель. Знали они и пути, по которым следует продвигаться на запад: долины рек, впадающих в Миссисипи, в первую очередь, долина реки Миссури.

Одним из первых, кто воспользовался информацией о пути к Тихому океану, был Джон Джекоб Астор (John Jacob Astor) (1763-1848). Он планировал закрепиться на тихоокеанском побережьи, основать там город и порт для того, чтобы поставлять пушнину в Китай. С этой целью в 1808 году Дж.Дж.Астор основал «Американскую пушную компанию» и стал монополистом по торговле пушниной. Вряд ли Астор добился бы этого заручись он поддержкой в верхних эшелонах американской власти, у вице-президента Клинтона (тогда Клинтоны тоже находились у власти) и у президента Джефферсона.

В 1810 году Астор финансировал еще одну трансамериканскую экспедицию, которая, пользуясь результатами экспедиции Льюиса и Кларка, дошла до устья реки Колумбия и основала там форт и порт Астория. Задумка Дж.Дж.Астора осуществилась. Территория под названием Орегон закрепилась за США. Отсюда в Китай стали уходить корабли, груженные мехом.

Теперь американцы знали, куда надо двигаться в поисках новых земель. Знали они и пути, по которым следует продвигаться на запад: долины рек, впадающих в Миссисипи, в первую очередь, долина реки Миссури. Однако особенного желания продвигаться  на запад от Миссисипи не наблюдалось. Не было нужды осваивать далекие прерии.

Нужда возникла позже. В ходе войны с Мексикой в 1847 году США приросли новой территорией на западном, тихоокеанском, побережье, Калифорнией. Через два года здесь было найдено золото. На разработку золотых месторождений на запад, по пути проложенному первопроходцами, ринулись тысячи людей, мужчин и женщин.

И эпиграф постскриптум:

ОТКРЫТИЕ АМЕРИКИ

Нет, не Колумб первый открыл Америку. Первыми были совсем другие.

Это они обжили необжитую землю и полюбили ее, не зная других земель. Из конца в конец прошли они материк, нисколько не считая, что открывают Америку.

- Посмотри туда, Соколиный Глаз: к нам, кажется, кто-то плывет...

- Прислушайся, Чуткое Ухо...

- Поддержи меня. Твердая Рука...

Нет, не Колумб первый открыл Америку. Но так уже повелось, что первый - всегда Колумб, и всегда последние - могикане...
Феликс Кривин. Ученые сказки.
Ужгород: Карпаты, 1967.



Статья опубликована на сайте Школа жизни

Полезные ссылки:

1. Экспедиция Льюиса и Кларка — Википедия
2. Экспедиция Льюиса и Кларка на сайте, посвященному изобретателю джинсов.
3. Как прирастали территорией США? Интерактивная карта. (англ.)
4. О первых экспедициях на Запад. The mountain men (англ.)
5. Дикий Запад
6. Золотая лихорадка в Калифорнии
7. Калифорнийская гонка
8. Фотогалерея "История США"